Характер [греч. charakter — печать, чеканка, зарубка] — подструктура личности человека, образуемая индивидуально-своеобразным комплексом устойчивых особенностей (черт, диспозиций), определяющих присущие данному человеку типичные формы и способы достижения целей (инструментальные проявления Х.) и самопроявления в общении с другими людьми (экспрессивные проявления Х.). Этимологически слово "Х." употребляется в трех значениях: 1) применительно к любым объектам и явлениям (Х. процесса, Х. ландшафта) как обозначающее их "образное своеобразие", нечто "характерное" для них; 2) применительно к животным и человеку как обозначающее их душевное (психическое) своеобразие; 3) применительно только к человеку как характеризующее его не только с психологической, но и с морально-этической стороны (хороший или плохой, сильный или слабый Х., "с Х." или бесхарактерный). Наука о Х. в психологическом значении слова — характерология — имеет столь же длительную историю, как и сама психология. На протяжении тысячелетий характерология как сфера науки, искусства и житейской мудрости стремилась решить две основные задачи: типологизации Х. (темпераментов) и определение Х. (или темперамента) по тем или иным внешним признакам (или "психогностика") (В. Штерн). Различия человеческих Х. как наиболее существенных свойств и особенностей человека, определяющих его внешний облик и поведение (индивидуальные различия в широком смысле), с глубокой древности обращали на себя внимание философов и врачей. Древнейшая из известных типологий Х., основанная на 12 астрологических знаках, которые обозначают особенности жизни и связанные с ними свойства поведения разных животных, приписывается древневавилонскому мудрецу Аккадеру (XXX в. до н. э.). Дальнейшее развитие астрологическая типология получила в труде К. Птолемея "Тетрабиблос", в котором утверждалось, что положение звезд во время рождения человека оказывает решающее влияние на его индивидуальные особенности и на протяжении всей жизни определяет его судьбу, при этом все многообразие характеров и судеб описывалось теми же двенадцатью основными типами, которые практически не изменились до настоящего времени.

Основы представления о Х. как типе социального поведения заложил Платон, который, исходя из своей теории строения души, описал 5 главных типов Х.: нормальный, тимократический, олигархический, демократический и тиранический. Типологическую традицию Платона продолжил и развил ученик Аристотеля Теофраст (IV—III в. до н. э.) в знаменитых "Характерах", трактате, считающимся первым настоящим исследованием Х. Отталкиваясь от одной доминирующей черты, Теофраст описывает тип Х.: насмешник, пустослов, угодник, болтун, тупица, грубиян, ворчун, трус и т. д. Расширенный перенос Теофраста в Новое время осуществил в XVII в. его переводчик и популяризатор Лабрюйер в собственных "Характерах". Представления медицинского естествознания о типах Х. тесно переплетается с учением о темпераменте и конституции как соматическом типе строения организма человека. Конкретный тип темперамента, так же, как и Х., мог объясняться, например, преобладанием в организме определенного "гумора"

(Гиппократ, Гален), составом крови (Аристотель), влиянием космогонических факторов (Парацельс), типом сложения (Э. Кречмер), особенностями воли (Л. Клагес) и т. д. Типологии Х., в основе которых лежит заложенное в античности учение о темпераментах, соединившее в своих основах идеи морфологической (конституция) и физиологической ("соки", кровь и проч.) обусловленности психического своеобразия человека, более чем за 2000 лет до настоящего времени не претерпели ничего существенно нового. В Новое время утвердилось собственно психологическое понимание Х. как психического (внутреннего) своеобразия человека. Утвердилась мысль о том, что индивидуумы различаются между собой не внешними социально значимыми признаками поведения, а прежде всего невидимыми свойствами, которые являются их причиной и образуют Х. человека. С XIX в. характерология приобретает черты систематической научной дисциплины, призванной изучать сущностные различия человека, сводя их к некоторой простой форме (типу) или заостряя внимание на неповторимости их комбинации у конкретного индивида.

К началу XX в. чрезвычайно расширилась палитра объяснения характерологических различий и понимания сути Х. Понимание Х. не как типа, а как уникальности конкретного индивидуума было сформулировано в немецкой характерологии. Понимание Х. как типа во французской характерологии строилось в основном на морфофизиологической основе. С XIX в. от более умозрительной характерологии отделяется проблема объективно измеряемых формальных человеческих различий (как простых — интеллект, память, внимание и проч., так и более сложных — творческие и организаторские способности, профессиональная пригодность и т. д.). Развитые в работах Ч. Дарвина, Г. Менделя, Ф. Гальтона, Дж.-М. Кеттелла, Г. Эббингауза, В. Вундта, А. Бине, А. Симона и др. методы, получив теоретическое обоснование в работах В. Штерна (1911), образовали отдельную дисциплину — дифференциальную психологию. Непосредственной предшественницей дифференциальной психологии была "психогностика", главной задачей которой было, во-первых, установление отношений между внешне воспринимаемыми состояниями, движениями и обликом человека и его индивидуальным психическим своеобразием, во-вторых — распознание на основе этих связей Х. отдельных индивидов.

Эмпирическое направление психогностики представлено конституциональным подходом, физиогномикой, френологией и графологией, а также философско-литературной характерологией. Физиогномику практиковал уже Пифагор (VI в. до н. э.). Анаксагор (V в. до н. э.) отбирал себе учеников по форме руки. Основоположником европейской физиогномики считается Аристотель (IV в. до н. э.). Более специфическим методом определения Х. было обращение к конституциональным и физиологическим факторам. Уже Гиппократ при объяснении темпераментов отчасти опирался на особенности строения тела. Законченное выражение конституционально-характерологический подход получил в работах Кречмера (1921) и В.Г. Шелдона (1927). В XIX в. появляется "физиогномика функций", согласно которой Х. проявляется в неосознанных целесообразных и функционально обусловленных движениях.

>Эта позиция широко представлена в немецкой характерологии через анализ мимики (Ф. Лерш, А. Веллек), речи (И.Б. Рифферт), общей экспрессии (Клагес), походки и т. д. В настоящее время это направление развивается в русле социально-психологических исследований аттракции, невербальной коммуникации, теории атрибуции и т. п. Общим недостатком всех психогностических методов является произвольное выделение одной из многих групп внешних признаков как единственного средства познания Х. С развитием в 1910—30-е гг. психологии личности встала проблема соотношения понятий личности и Х. В послевоенной американской академической психологии понятие Х. практически вышло из употребления, сохранившись только в клинически ориентированных подходах как обозначающее принадлежность к тому или иному типу. В то же время в европейской психологии (Германия, Франция) понятие Х. сохраняется как одно из важных общепсихологических понятий, причем в немецкой традиции оно включает в свое определение элементы духовности, а во французской трактуется как совокупность присущих личности характерных форм аффективного реагирования. В российской психологии основы учения о Х. были заложены А.Ф. Лазурским, трактовавшим Х. как совокупность устойчиво присущих человеку душевных наклонностей.

Позже, в 1950-е гг. Х. отождествлялся с индивидуально-своеобразным в личности, в противоположность социально-типичному. Новый всплеск интереса к проблеме Х. возник в 1980-е гг., когда ряд авторов начал рассматривать Х. как подструктуру личности, опираясь на идеи Л.С. Выготского, противопоставившего традиционной идее Х. как неизменного типа представление о Х. как о динамически развивающейся функционально целесообразной структуре, участвующей в процессах адаптации индивида к миру и формирующейся в ходе этой адаптации.

Согласно современным отечественным воззрениям, Х. выступает как форма проявления личности в узком смысле слова (содержательной или смысловой сферы личности), как готовность человека осуществлять в более или менее типичных ситуациях при определенных условиях определенные фиксированные формы или способы поведения. Х. выступает как защитная оболочка, опосредующая как воздействия внешней среды на личность (смягчая или обостряя их), так и воздействия личности на среду, придавая действиям субъекта те или иные инструментальные или экспрессивные свойства (напористость, мягкость, импульсивность, открытость, осторожность и др.). В социальной психологии используются также понятия социального и национального Х. Понятие социального Х., введенное Э. Фроммом, означает совокупность устойчивых личностных черт, присущих членам некоторой социальной группы и сложившихся в результате основного опыта и способа жизни, общего для этой группы. Понятие национального Х. означает совокупность черт, характеризующих представителей одной нации или этнокультурной общности в отличие от другой. Проблемам национального Х. было посвящено в 1950—80-е гг. большое количество экспериментальных исследований, в которых не удалось обнаружить значимых и устойчивых характерологических различий между нациями; тем самым проблема национального Х. перешла в плоскость социально-психологических стереотипов и образов своей и других наций.

Д.А. Леонтьев, А.К. Никишов

ХАОСМОС — понятие постмодернистской философии, фиксирующее особое состояние среды, не идентифицируемое однозначно ни в системе отсчета оппозиции хаос — космос (см. Космос, Хаос), ни в системе отсчета оппозиции смысл — нонсенс, но характеризующееся имманентным и бесконечным потенциалом упорядочивания (смыслопорождения) — при отсутствии наличного порядка (семантики). Термин "Х." был введен Д

.Джойсом ("Поминки по Финнегану") как продукт контаминации понятий хаоса, космоса и осмоса. В классическом постмодернизме понятие "Х." тесно связано с концептами "нонсенса" и "нестабильности".

Согласно рефлексивной оценке классиков постмодернизма, сам феномен постмодерна "порожден атмосферой нестабильности": культура эпохи постмодерна ориентирована на осмысление именно нестабильности как таковой, — или, по Лиотару, "поиск нестабильностей". Феномен "нестабильности" осмысливается постмодернистской рефлексией над основаниями современной культуры в качестве фундаментального предмета интереса постмодерна: собственно, по формулировке Лиотара, "постмодернистское знание... совершенствует... нашу способность существовать в несоразмерности" (ср. с современным синергетическим видением мира, которое рефлексивно обозначается Пригожиным как "Философия нестабильности").

И если синергетика рассматривает в качестве непосредственного предмета своего анализа неравновесные системы, характеризуемые таким течением процессов самоорганизации, при которых принципиально невозможно любое невероятностное прогнозирование будущих состояний системы, то постмодернизм демонстрирует практически изоморфную парадигмальную установку, ориентируясь на исследование принципиально непредсказуемых нелинейных динамик как способа бытия нестабильных хаотизированных систем (например, трактовка Делезом и Гваттари такого феномена, как "тело без органов": последнее интерпретируется как обладающее "лишь интенсивной реальностью, определяющей в нем уже не репрезентативные данные, но всевозможные аллотропические вариации" — см. Тело без органов).

Именно исходя их презумпции креативного потенциала нестабильных (неравновесных) сред трактует постмодернизм и проблему источника самоорганизационных процессов: например, в номадологическом проекте постмодернизма (см. Номадология) таковым источником выступает "потенциальная энергия" системы, которая оценивается в качестве "метастабильной" (Делез, Гваттари).

>Важно при этом отметить то обстоятельство, что хаос в постмодернистском контексте трактуется, как и в синергетике, в первую очередь, в аспекте своей креативности: отсутствие наличной организации понимается как открытость различным возможностям конфигурирования, — например, лишенный изначального смысла текст предстает как принципиально незамкнутое поле актуализации плюрально множащихся потенциальных семантик (см. Означивание, Пустой знак, Хора). — Постмодернистский хаос трактуется в аспекте своей креативности: акцент делается не на отсутствии наличной упорядоченности, но на потенциальной плюральной версифицированной космичности. "Метастабильность" постмодернистски понятой предметности заключается в том, что последняя, строго говоря, не может быть интерпретирована ни в качестве просто хаотичной, ни в качестве космически упорядоченной (если понимать эту упорядоченность как окончательное обретение структуры и смысла).

Согласно постмодернистской версии видения реальности, налично данное бытие представляет собой "имманентное тождество космоса и хаоса", "некий хаос-космос", "игру смысла и нонсенса" (Делез). Очевидно, что данная семантическая фигура не только семантически изоморфна базовому постулату синергетики — "порядок из хаоса", — но и выражает зафиксированный синергетикой осцилляционный механизм осуществления процесса самоорганизации (см. Синергетика).

>Подобно тому, как в современном естествознании креативность хаоса связывается с пониманием последнего в качестве "достигнутого", постмодерн также признает "достижение хаоса" содержательно необходимым этапом процедур смыслопорождения. В частности, для постмодернизма характерна идея сознательного создания хаотичности, понимание хаоса как достигнутого в результате целенаправленной процедуры по отношению к семантическим средам: от предложенного в свое время А.Жарри в контексте "патафизики" принципа "внесения хаоса в порядок" — до сформулированного Д.В.Фоккема принципа "нонселекции" как преднамеренного создания текстового хаоса. В контексте постмодернистской номадологии понятие "Х." обретает фундаментальный статус: согласно

Делезу и Гваттари, в современной картине мира "хаосмос-корешок /подчеркнуто мною — М.М./ занял место мира корня" (т.е. мира линейно выстроенных осей и линейно понятых закономерностей — см. Ризома). В постмодернистском контексте понятие "Х." интерпретируется уже не просто как контаминация "хаоса", "космоса" и "осмоса", — хаос мыслится как чреватый космосом, и возможность этой космизации (упорядочивания) реализуется в актах переходов его из одного осмотического состояния в другое: бытие ризомы как реализующее себя посредством осцилляций между этими состояниями (по формулировке Делеза и Гваттари, "меж-бытие, интермеццо").

М.А. Можейко

ХАОС (греч. chaos — зияние; от chasco — разеваю) — в современной культуре понятие, связанное с оформлением в неклассической европейской культуре парадигмальной матрицы исследования нелинейных процессов. В сфере естествознания это проявляется в рамках синергетического подхода, основанного на идее креативной самодостаточности Х., заключающейся в способности случайных флуктуаций на микроуровне порождать новые организационные порядки на уровне макроструктур (Х. как фактор самоструктурирования нелинейной среды: "порядок из Х.", по определению И.Пригожина и И.Стенгерс). Аналогично, в гуманитарной сфере установка на восприятие Х. как креативной среды, актуализировавшаяся в свое время в эстетике модернизма (Х. как сфера поиска первоначал бытия в раннем экспрессионизме, например: "Идиллия южных морей" Э.Х.Нольде, "Борьба форм" Марка; саморефлексия П.Клее: "Есть логика в том, что я начинаю с хаоса, и это наиболее естественное начало" и др.), развивается в философии постмодернизма в фундаментальную парадигму отношения к тексту (миру), мыслимому как плюральная и подвижная семантическая среда, открытая для бесконечного числа интерпретаций: текст (мир) как Х. семантических центров может быть подвергнут систематизации или означиванию, понимаемым в качестве террористического акта по отношению к исходному асемантическому пространству (см. Нарратив). Предметность реализует себя как аструктурная ризома, каждое плато которой может быть прочитано — для того, чтобы в тот же момент рассыпаться, сменившись новым (ср. с айоном античной космологии: он возникает, чтобы реализоваться и погибнуть, давая места новым айонам: "свершение, отнимающее время жизни каждого, зовется айоном" — у Аристотеля).

Аналогичен концепт "тела без органов" в методологии постмодернизма: не структурно дифференцированный организм как стабильная система, но моделирующая Х. целостность как "постоянно созидающая себя среда", оформляющая те или иные органы в соответствии с ритмами внешних импульсов, — "интенсивная зародышевая плазма" или "яйцо — среда чистой интенсивности" (Делез и Гваттари) — ср. с архаическо-мифологическими или позднеорфическими трактовками Х. Таким образом, в современной традиции понятие Х. обретает значимый общекультурный статус, а при его интерпретации на передний план выдвигаются такие семантические аспекты, как внутренняя активность и креативный потенциал. (См. Хаосмос, Космос.)

М.А. Можейко

ХАНТИНГТОН (Huntington) Сэмюэл Филипс (р. 1927) - американский политолог, социолог, директор Института стратегических исследований при Гарвардском университете. Уже первые главные сочинения X. - "Политический порядок в изменяющихся обществах" (1968), "Кризис демократии" (1975) - положили начало "неоконсервативной волне" в идеологии Запада в середине 1970-1980-х.

В границах реконструкции проблем социальной стабильности либерально-демократического общества Х. акцентировал и описал опасности, выступающие результатом нарушения баланса между институтами общественного контроля и ресурсами контркультурной оппозиции. Х. всемерно подчеркивает важность сохранения политико-экономических устоев социума, традиций политической культуры и толерантности от напора экстремистских движений.

Х. полагает, что сложившееся в период "холодной войны" разделение человеческой цивилизации на страны "первого" (Запад), "второго" (социалистический лагерь) и "третьего" мира больше не отвечает современной социальной реальности. Теперь намного адекватнее группировать государства, исходя не из их политического или экономического устройства и не из уровня их промышленного развития. Критерием должна стать принадлежность страны к той или иной культуре и цивилизации.

X. рассматривает цивилизацию как наивысшее и цельное культурное образование, объединяющее людей и обеспечивающее им соответствующую степень культурной самобытности. Цивилизация, по Х., определяется как общими объективными элементами (язык, история, религия, обычаи, социальные институты), так и субъективной самоидентификацией людей. Цивилизационная идентичность, по мнению X., будет играть все более весомую роль в будущем, а мир будет формироваться в значительной степени под влиянием взаимодействия 7-8 ведущих цивилизаций - "западной", "конфуцианской", японской, исламской, индусской, славянско-православной, латино-американской и, вероятно, африканской.

Как утверждает Х., наиболее значительные по своим последствиям вооруженные конфликты 21 ст. будут происходить на "культурных рубежах", разделяющих эти цивилизации.

А.А. Грицанов