ЗАКАТ МЕТАНАРРАЦИЙ (или "закат больших нарраций") — парадигмальное основоположение постмодернистской философии, заключающееся в отказе от фиксации приоритетных форм описания и объяснения наряду с конституированием идеала организации знания в качестве вариабельного.

Идея З.М. сформулирована

Лиотаром (в фундаментальной для обоснования культурной программы постмодернизма работе "Постмодернистское состояние: доклад о знании") на основе идей Хабермаса и Фуко о легитимации как механизме придания знанию статуса ортодоксии, — по определению Лиотара, "легитимация есть процесс, посредством которого законодатель наделяется правом оглашать данный закон в качестве нормы". На основании "дискурса легитимации" в той или иной конкретной традиции оформляются, по Лиотару, "большие наррации" (или метанаррации — см.— "великие повествования"), задающие своего рода семантическую рамку любых нарративных практик в контексте культуры. Джеймисон в аналогичном контексте говорит о "доминантном повестовании" или "доминантном коде" (как "эпистемологических категориях"), которые функционируют в соответствующей традиции как имплицитная и нерефлексируемая система координат, парадигмальная матрица, внутри которой "коллективное сознание" в рамках данного кода моделирует "в социально символических актах" не что иное, как "культурно опосредованные артефакты". Лиотар определяет до-постмодернистскую культуру как культуру "больших нарраций" ("метанарративов"), как определенных социокультурных доминант, своего рода властных установок, задающих легитимизацию того или иного (но обязательно одного) типа рациональности и языка.

К метанаррациям Лиотар относит новоевропейские идеи эмансипации и социального прогресса, гегелевскую диалектику духа, просветительскую трактовку знания как инструмента разрешения любых проблем и т.п. В противоположность этому культура эпохи постмодерна программно ориентирована на семантическую "открытость существования" (Батай), реализуемую посредством "поиска нестабильностей" (Лиотар), "ликвидацией принципа идентичности" (Клоссовски), парадигмальным отсутствием стабильности как на уровне средств (см.

Симулякр) и организации (см.

Ризома), так и на уровне семантики (см. Означивание). (Ср. с деконструкцией понятия "стабильная система" в современном естествознании: синергетика и теория катастроф Р. Тома.) Эпоха постмодерна — в его рефлексивной самооценке — это эпоха З.М., крушения "метарассказов" как принципа интегральной организации культуры и социальной жизни.

Специфику постмодернистской культуры — с точки зрения характерной для нее организации знания — Лиотар усматривает в том, что в ее контексте "большие повествования утратили свою убедительность, независимо от используемых способов унификации". Собственно, сам постмодерн может быть определен, по Лиотару, как "недоверие к метаповествованиям", — современность характеризуется таким явлением, как "разложение больших повествований" или "закат повествований". Дискурс легитимации сменяется дискурсивным плюрализмом; санкционированный культурной традицией (т.е. репрезентированный в принятом стиле мышления) тип рациональности — вариабельностью рациональностей, фундирующей языковые игры как альтернативу языку. — "Великие повестования" распадаются на мозаику локальных историй, в плюрализме которых каждая — не более чем одна из многих, ни одна из которых не претендует не только на приоритетность, но даже на предпочтительность.

>Само понятие "метанаррация" утрачивает ореол сакральности (единственности и избранности легитимированного канона), обретая совсем иное значение: "метарассказ" понимается как текст, построенный по принципу двойного кодирования (Ф.Джеймисон), что аналогично употреблению соответствующего термина у Эко: ирония как "метаречевая игра, пересказ в квадрате". — Девальвированной оказывается любая (не только онтологически фундированная, но даже сугубо конвенциальная) универсальность: как пишет Лиотар, "конценсус стал устаревшей и подозрительной ценностью". В условиях тотально семиотизированной и тотально хаотизированной культуры такая установка рефлексивно оценивается постмодернизмом как естественная: уже Батай отмечает, что "затерявшись в ночи среди болтунов... нельзя не ненавидеть видимости света, идущей от болтовни". Постмодерн отвергает "все метаповествования, все системы объяснения мира", заменяя их плюрализмом "фрагментарного опыта" (И.Хассан). Идеалом культурного творчества, стиля мышления и стиля жизни становится в постмодерне коллаж как условие возможности плюрального означивания бытия.

>Соответственно этому, — в отличие от эпохи "метанарраций", — постмодерн — это, по определению Фуко, "эпоха" комментариев, которой мы принадлежим". Постмодерн осуществляет радикальный отказ от самой идеи конституирования традиции: ни одна из возможных форм рациональности, ни одна языковая игра, ни один нарратив не является претензией на основоположение приоритетной (в перспективе — нормативной и, наконец, единственно легитимной) метанаррации. В качестве единственной традиции, конституируемой постмодерном, может быть зафиксирована, по мысли Э

.Джеллнера, "традиция отказа от традиции". В отличие от модернизма, постмодернизм не борется с каноном, ибо в основе этой борьбы лежит имплицитная презумпция признания власти последнего, он даже не ниспровергает само понятие канона — он его игнорирует. Как отмечают З.Бауман, С

.Лаш, Дж.Урри и др., универсальным принципом построения культуры постмодерна оказывается принцип плюрализма. В частности, как показано Б.Смартом, Ф.Фехером, А.Хеллером и др., если модернизм характеризовался евроцентристскими интенциями, то постмодернизм задает ориентацию на культурный полицентризм во всех его проявлениях. (В этом контексте реализует себя практически безграничный культурно-адаптационный потенциал постмодерна.)

Таким образом, по Лиотару, "эклектизм является нулевой степенью общей культуры: по радио слушают реггей, в кино смотрят вестерн, на ланч идут в McDonald\'s, на обед — в ресторан с местной кухней, употребляют парижские духи в Токио и носят одежду в стиле ретро в Гонконге". Коллаж превращается в постмодернизме из частного приема художественной техники (типа "мерцизма" К.Швиттерса в рамках дадаизма) в универсальный принцип построения культуры.

Сосуществование в едином пространстве не только семантически несоединимых и аксиологически взаимоисключающих друг друга сколов различных культурных традиций порождает — в качестве своего рода аннигиляционного эффекта — "невозможность единого зеркала мира", не допускающую, по мнению К.Лемерта, конституирования такой картины социальности, которая могла бы претендовать на статус новой метанаррации. По выражению Джеймисона, "мы обитаем сейчас скорее в синхронном, чем в диахронном /мире/". В этом плане перманентное настоящее культуры постмодерна принципиально нелинейно: современная культурная прагматика описывается Лиотаром как "монстр, образуемый переплетением различных сетей разнородных классов высказываний (денотативных, предписывающих, перформативных, технических, оценочных и т.д.).

Нет никакого основания полагать, что возможно определить метапредложения, общие для всех этих языковых игр, или что временный консенсус... может охватить все метапредложения, регулирующие всю совокупность высказываний, циркулирующих в человеческом коллективе. По существу, наблюдаемый сегодня закат повествований легитимации... связан с отказом от этой веры". Апплицируясь на различные предметные области, концепция З.М. получает широкое рапространение и содержательное развитие.

Так, швейцарский теолог Г.Кюнг, полагая, что история христианства (как и любой другой религии) может быть представлена как последовательная смена друг другом различных парадигм вероисповедания в рамках одного Символа веры, которые ставятся им в соответствие с метанаррациями (от "иудео-христианской парадигмы раннего христианства" — до "просветительско-модернистской парадигмы либерального протестантизма"). Современность в этом плане выступает для Г

.Кюнга эпохой З.М.: по его словам, современная культура осуществляет во всех областях поворот от моноцентризма к полицентризму, — возникающий "полицентристский мир" демонстрирует "радикальный плюрализм" как в концептуальной, так и в аксиологической областях, что в контексте развития веры означает, что "пришел конец гомогенной конфессиональной среде". С точки зрения Кюнга, это не только предполагает решение экуменистической проблемы внутри христианства и снятие межрелигиозных коллизий на основе "максимальной открытости по отношению к другим религиозным традициям", но и "означает... новый шанс для религии" в смысле его адекватного места в культурном плюрализме мировоззренческих парадигм. Применительно к когнитивным стратегиям современной культуры идея З.М. инспирирует конституирование так называемой толерантной стратегии знания, или "стратегии взаимности" (mutuality), — в отличие от доминировавшей до этого в западной культуре жестко нон-конформистской "стратегии противостояния" (alterity). Дж.О\'Нийл определяет "сущность постмодернизма" именно посредством выявления присущей ему толерантной "политики знания". — Согласно Дж.О\'Нийлу, в западной традиции последовательно реализовали себя две "политики знания: политика "альтернативности" и политика "множественности". — Если первая, развиваемая в качестве дисциплинарной, связывается им с неклассической философией от Парсонса до М

.Вебера (включая марксизм), то вторая представлена именно постмодернизмом с его стратегической ориентацией на предполагающее плюрализм версий мироинтерпретацией "взаимное значение". Таким образом, постулируя повествовательные стратегии в качестве основополагающих для современной культуры, философия постмодернизма генерирует идею программного плюрализма нарративных практик: "постмодерн... понимается как состояние радикальной плюральности, а постмодернизм — как его концепция" (В.Вельш).

Если модернизм, по Т.Д\'ану, "в значительной степени обосновывался авторитетом метаповествований", намереваясь с их помощью обрести утешение перед лицом разверзшегося "хаоса нигилизма", то постмодерн в своей стратегической коллажности, программной нестабильности и фундаментальной иронии основан на отказе от самообмана, от ложного постулирования возможности выразить в конечности индивидуальности усилия семантическую бесконечность сущности бытия, ибо "не хочет утешаться консенсусом", но открыто и честно "ищет новые способы изображения... чтобы с еще большей остротой передать ощущение того, чего нельзя представить" (Лиотар), однако различные оттенки чего можно высказать и означить в множащихся нарративах. Базисным идеалом описания и объяснения действительности выступает для постмодерна идеал принципиального программного плюрализма, фундированный идеей З.М.

М.А. Можейко

ЗАЙОНЦ (Zajonc) Роберт Б. (р. 1923) — американский социальный психолог польского происхождения, специалист в области общей психологии и психологии личности. Автор динамической теории социального содействия и теории эмоций. Образование получил в Мичиганском ун-те (д-р, 1955). Начало профессиональной деятельности было связано с методами исследования процессов в малых группах. Будучи стипендиатом фонда Фулбрайта (1962—1963), З. результаты своих исследований публикует в книге : "

;Methods in Small Group Processes" (Стэнфордский ун-т, 1962) и в совместной с Д.Д. Дорфманом статье, посвященной восприятию, движению и теории поведения ("Psychological Review", 1964, "Perception, drive and behavior theory"). Дальнейшие его исследования так же были посвящены разнообразным проблемам социальной психологии. Он публикует книги: "Social Psychology: An Experimental Approach" (1966), "Animal Social Psychology" (1969), "Emotions, Cognition and Behavior" (1983, с К.

Изардом и Дж. Каганом). Пишет совместно с Г. Макусом раздел в "Handbook of Social Psychology" G. Lindzey and E. Aronson (eds., 1985), посвященный познавательным перспективам в социальной психологии. Издает книгу о современных принципах психологии ("Principles of Psychology Today", 1987 г., совместно с G.H. Bower and R. Bootzin).

В большом количестве статей в различных изданиях З. освещает исследования эмоций, аффектов, выражений лица и т. п. ("

;Emotion and facial expression", Science, 1985; "Affect, cognition and awareness: Affective priming with optimal and suboptimal stimulus exposures" / Journal of personality and Social Psychology, 1993, совместно с S.T. Murphy; "Emotional expression and temperature modulation" — глава в книге S.H.M. van Goozen, N.E. Van de Poll and J.A. Sergeant (eds.) "Emotions: Essays on Emotion Theory", 1994). Наибольшую известность З. принесли два открытия в области социальной психологии: динамическая теория социального содействия и теория эмоций. В теории социального содействия рассматриваются способы влияния присутствия окружающих на деятельность индивидуума. З. экспериментально установил, что это присутствие улучшает выполнение простых заданий и ухудшает выполнение сложных.

По его мнению, присутствие окружающих, увеличивая физиологическое возбуждение, помогает осуществлению хорошо заученных устойчивых реакций, но препятствует новым, еще не усвоенным. На вопрос, почему простое присутствие окружающих вызывает физиологическое возбуждение, З. отвечает, что присутствие других людей увеличивает сложность ситуации, ибо живые существа, в отличие от статичных элементов окружающей среды, непредсказуемы и потому вызывают более значительное возбуждение. Кроме того, присутствие других отвлекает и это так же вызывает возбуждение. Люди гораздо сложнее, чем другие живые существа, и возбуждение является результатом ожидаемой оценки со стороны окружающих. Объяснение, данное З. эффекту присутствия, вписывается в более широкий контекст разработанной им теории эмоций. Согласно этой теории, эмоциональная реакция на стимул может возникать у человека без соответствующей когнитивной реакции. Это положение расходится с двухфакторной теорией эмоций, которая предполагает двухступенчатый процесс самовосприятия: сначала человек ощущает физиологическое возбуждение, которое старается себе объяснить, а затем впоследствии название этого возбуждения переживается им как эмоция.

Теория эмоций З. подтверждается рядом эмпирических наблюдений и исследований.

Например, люди эмоционально реагируют на раздражители, действующие на подсознание, с которыми они неоднократно сталкивались, но осознанно их не фиксировали и не определяли. Другим направлением исследований З. являлся вопрос о том, как мимика воздействует на аффект. Его исследования показали, что это происходит путем изменения температуры мозга (например, в гипоталамусе). Изучение взаимосвязи между эмоциональными и телесными состояниями указывает, что негативные аффекты связаны с правым полушарием, а позитивные — с левым. Экспериментальные подходы и теоретические выкладки З. вызывают острые дискуссии, тем не менее он признан научным сообществом, имеет многочисленные награды, возглавлял различные общественные психологические учреждения в США, был директором Исследовательского центра групповой динамики Мичиганского ун-та (1983), является поч. д-ром Лувэнского ун-та (1984), чл. редкол. многих психологических журналов США.

Л.А. Карпенко

Заикание — дискоординационное судорожное нарушение речи, возникающее в процессе общения по механизму системного речедвигательного невроза. Заболевание характеризуется, как правило, хроническим течением, проявляющимся в физических, психических отклонениях, приводящих к тяжелым страданиям, социальной дезадаптации личности, в некоторых случаях к потере трудоспособности.

Клинически З. представлено первичным, собственно речевым нарушением плавности и слитности речи. Ведущий в общем синдроме заикания — нейромоторный его компонент, представленный в артикуляционном, голосовом и дыхательном аппаратах (вне речи эти аппараты функционируют совершенно автономно).

Вторичные расстройства: двигательные, вербальные, эмоционально-аффективные, поведенческие — у взрослого человека они часто становятся доминирующими. Судороги (дыхательно-артикуляционные, дыхательно-голосовые и др.) возникают только в момент речи или в ее преддверии, имеют различную локализацию и силу выраженности, на которую влияют эмоциональное состояние человека, степень напряженности обстановки, ее эмоциональная значимость для пациента и т. п.

В механизмах развития принимают участие психологические, социально-психологические, биологические факторы. Во многих случаях отмечается церебральная дефицитарность различного генеза.

В клинической картине З. могут присутствовать невротические проявления, астенический синдром (для него типичны собственно астения, вегетативные проявления, расстройства сна). Весьма типична для синдрома З. логофобия (боязнь речевого общения), возникающая в экстремальных для больного ситуациях, в повторяющейся типичной обстановке, которые требуют активных коммуникативных действий, связанных с необходимостью речевого общения. Ипохондрический синдром (неадекватное отношение к своему здоровью), наблюдающийся при логоневрозе, присутствует в той или иной степени выраженности при всех невротических состояниях. Синдром невротической депрессии, как правило, отражает психотравмирующую ситуацию, обусловленную речевым дефектом.

Различают З. как: (1) системный речедвигательный невроз, (2) синдром при других заболеваниях (например, при органических заболеваниях головного мозга сосудистого, инфекционного и травматического генеза), (3) имитацию (например, так называемое истерическое заикание), (4) расстройство речи, напоминающее, но не являющееся истинным З. (например, кляттеринг — особая форма речевого расстройства, проявляющаяся в неосознанном ускорении темпа речи, остановках и повторах, в "смазанности" произношения, нарушении концентрации внимания и т. д.).

З. — синдром, встречающийся при разных заболеваниях: неврозах, органических поражениях головного мозга, некоторых психических болезнях (психопатиях, патологическом развитии личности, шизофрении и др.).

На проявлениях этого синдрома сказывается характер ведущего заболевания. Терапия заикания проводится после дифференциальной диагности, в необходимых случаях после лечения у психиатра в стадии ремиссии основного заболевания или параллельно с таким лечением. В клинической практике среди заикающихся встречается группа больных, резистентных к терапии (нередко с выраженной органической церебральной недостаточностью).

В. М. Шкловский

Задний мозг (metencephalon) — развивается из третьего мозгового пузыря (ромбовидного мозга, rhombencephalon). З. м. в дальнейшем формирует мост (pons) и мозжечок (cerebellum).