Улыбка радость

И „плохой“ високосный год (2004 — П. З.) — вот странное суеверие! — минул, а на душе всё не распогодится. Ходишь призраком собственной тени, смотришь вокруг и не чувствуешь ничего — будто не кровь в тебе, а вода; не кожа и кости, а лёд, покрытый бронёй. Ходишь и даже не можешь выдавить на лице подобие улыбки. На ледяном до бесчувствия лице. На лице, разучившемся радоваться. На лице, где холод, сплин, хандра. Всё это было, было, и диагноз был по-лермонтовски точный: „Я давно уж живу не сердцем, а головою“. Но души современников всё так же напоминают затёртые копии классиков.

Поразительно распространён этот „печоринский синдром“! Так, исследования, проведённые недавно в Финляндии, показали, что бесчувственностью страдают до 10 процентов женщин и 17 процентов мужчин.

Люди не рождаются равнодушными; они лишь отвыкают со временем что-либо чувствовать. „Из жизненной бури я вынес только несколько идей — и ни одного чувства“. И впрямь, есть у человека предел, за которым страдание становится невыносимым. Подобный след, например, оставляет война — великий и жуткий камертон человеческих чувств; она по-иному настраивает души людей. Бесчувственность, как броня, помогает выстоять в несчастьях, но иногда броня срастается с телом.

У людей, лишённых способности полнокровно чувствовать, зачастую наблюдаются странные ощущения. „Сердце моё сильно билось, но мысли были спокойны; голова холодна“. Вместо приступов ярости начинает ныть сердце; вместо страха — тупая боль в животе… Эмоции как будто пытались захватить тебя, встряхнуть оледеневшую душу, но не добудились и теперь бессмысленно буравят тело. Можно месяцами ходить от врача к врачу. Они не растопят твоё ледяное сердце, не прогонят странную боль. И почему многие эмоции так тесно связаны с физическими реакциями? Почему в минуты переживаний у нас учащённо бьётся сердце, волосы встают дыбом, мурашки по спине перекатываются? По одной из популярных сейчас гипотез, в головном мозге есть участок, что фиксирует эти реакции и по ним определяет, какое чувство надо выказать. Телесные ощущения преобразуются в точную душевную характеристику. Если этого не происходит, остаётся лишь непонятного происхождения боль. Вроде бы всё хорошо, ты не волнуешься, ни на что не реагируешь, спокоен, равнодушен к пустякам, а вот что-то не отпускает тебя. Может, это фантомная боль? Призрак не рождённого чувства мечется в темнице твоего тела не в силах выбраться наружу?

Ещё прежде чем мы что-либо ощутим, физическое состояние тела меняется: напрягаются мышцы, иным становится сердечный ритм, происходит бурный выброс гормонов. В различных отделах мозга всё это фиксируется. Можно сказать, что мозг составляет сиюминутные карты состояний, например, карту мускулатуры, карту сердечно-сосудистого кровообращения, гормональную карту. Учёт им ведёт лимбическая система. „Мозг, как внимательный зритель в театре, — отмечает американский нейролог Антонио Дамасио, автор книги „Я чувствую, значит я есть“, — непрерывно следит за происходящим в организме и беспрестанно осыпает его сигналами“.

Так неужели чувства — это то, что остаётся, когда мозг проанализирует физическое состояние организма? Осмотрит „пакеты ощущений“, на которых жирно написано: „Бояться!“, „Гневаться!“, „Радоваться!“ Мелькнул такой „пакет“, и сразу в мозгу включился определитель; жизнь продолжается… Не включился — вот и слоняйся призраком собственной тени.

Но тут поневоле задумаешься: „Если мы так чувствуем, то разве нам одним даны от природы чувства?“ Ведь эмоциональные реакции присущи даже животным, которых мы привыкли считать крайне примитивными. Попробуйте коснуться улитки, она сразу спрячется в раковину. Как показали исследования, у улитки при этом возрастает кровяное давление, бешено начинает биться сердце — как у человека, которого тёмным вечером кто-нибудь схватит сзади за шею. Улитка боится, паникует. Остаётся лишь спорить о том, испытывает ли она чувство страха или только демонстрирует физическую реакцию. Возможно, многие виды животных чувствуют так же, как и мы, но мы способны лишь фиксировать их непосредственные физические реакции…

Жан Огюст Доминик Энгр. Одиссея. 1827

Возьмём, к примеру, улыбку, это оружие хитрованов и богатство простаков. Улыбаться столь же естественно для человека, как и дышать. И как же мне хочется вернуть себе хоть одно чувство — легко, беззаботно улыбнуться, как это делают… обезьяны, собаки, дельфины!

Улыбка ведь проверена на оселке эволюции. Улыбаться, по-видимому, умели общие предки человека и человекообразных обезьян. И раз приматы не думают грустить уже миллионы лет, значит, такое поведение им выгодно. Очевидно, улыбчивые обезьяны выживали чаще тех, кто бродил с унылым видом. Весельчаки открыто демонстрировали миролюбие. „Приветствую тебя и не буду нападать“ — вот древнейший смысл любой улыбки. Хмурые, казалось, таили угрозу, были опасны для окружающих. Их вид часто провоцировал ссоры. Они гибли, калечились, долго залечивали раны, а их антиподы исправно штамповали потомков.

По словам американского этолога Марка Бекова, автора книги „Улыбка дельфина. Характерные проявления эмоций у животных“, таким социальным животным, как приматы, были необходимы некие элементы поведения, свидетельствующие о миролюбии. „Было бы удивительно, если бы они не научились сигнализировать о том, что хотят избежать ссоры“.

Впрочем, громко смеяться приматы стали сравнительно недавно. На протяжении миллионов лет их радость ограничивалась приветственным оскалом. Выразительная игра лицевых мышц заменяла характерное для животных приветствие, выполняемое всем телом. Владельцам собак, например, не нужно напоминать, как встретит вас любимый пёс после долгого отсутствия: бросится к вам, поставит лапы на грудь, будет покачиваться, вилять хвостом, тянуть оскаленную мордочку к вашему лицу. Обезьяны скупее и, пожалуй, точнее в жестах. Множество различных движений они, как и мы, подменяют одним мимическим жестом: улыбкой.

Со временем роль мимики возрастала. У человекообразных обезьян лицевые мышцы развиты так хорошо, что они могут разыгрывать с их помощью настоящие пантомимы. Их богатая мимика помогает сглаживать конфликты, поддерживать иерархию в стае, заключать дружеские союзы. Всё чаще биологи полемически заявляют: „Человек вовсе не произошёл от обезьяны, как заявлял Дарвин. Нет, человек и есть обезьяна. Голая, узконосая обезьяна!“ Общая для нас способность улыбаться — лишнее тому доказательство.

Жан Огюст Доминик Энгр. Портрет Каролины Бонапарт. 1815

Правда, в отличие от животных, люди могут выражать с помощью „нехитрого дела“ — улыбки — самые разнородные и противоречивые чувства. Вся гамма настроений переливается в человеческой улыбке, порой меняя — уточняя, усиливая, опровергая — смысл каждого слова и жеста. И правит улыбкой не одна „мышца радости“, которую искали физиологи минувших веков, а 43 лицевые мышцы. Их игра заразительна. Смех потрясающе интерактивен.

Уже ребёнок, не знающий ни слова по-человечьи, прибегает к „языку улыбок“. Его губы рефлекторно стягиваются в дугу — в „вольтову дугу“ смеха. Она буквально гальванизирует окружающих; те тоже радуются, смеются, хлопают в ладоши, оживлённо болтают. В этом своя хитрость. Малыш инстинктивно стремится задобрить окружающих, поскольку это помогает выжить в том опасном мире, что окружает его.

Смех и впрямь разряжает опасную ситуацию, понижает риск конфликтов. И, может быть, лучший знак того, что люди не хотят больше воевать, это разливанное море улыбок, пробившееся сквозь лёд, что так долго сковывал лица окружающих. Но что тогда обилие хмурых лиц вокруг, таких как у меня? Знак будущей беды? Тень, долетевшая до нас из-за горизонта времени?

Есть в улыбке что-то примирительное, конформистское. Она демонстрирует готовность подчиниться существующему порядку вещей — иерархии стаи, племени, общества. Бунтари не зубоскалят попусту. „Смех в глазах юмористов“ (К. Кинчев) — знак их склонности к компромиссам. Когда настает конфронтация, тут не до беззлобных смешков.

В стае обезьян чаще смеются особи низшего ранга. Смех их заискивающий; они ищут расположения вожака. В авторитарном обществе юмор, усиленно насаждаемый сверху, выглядит оборотной стороной полицейской власти. Кто не готов послушно смеяться предлагаемым шуткам, может протестовать, а это — уже по другому ведомству.

Как замечают этнографы, в патриархальном обществе женщины улыбаются чаще мужчин. Те грозны и сильны, как неулыбчивые боги; женщины же, оставленные один на один с этой „грозной стихией“, беспомощны; в их покорной улыбке — мольба, просьба о снисхождении. Виновато улыбаясь, просят прощения, замаливают грехи, пытаются оправдать свою жизнь — непрестанный источник вины. Если смех обличающий помогает расстаться с прошлым, то смех одобряющий — расстаться с будущим.

Женщины вообще смеются чаще и искуснее мужчин, но они, в принципе, и дипломатичнее их. Если бы нашими „государственными стаями“ управляли мудрые жёны, то войн было бы меньше, чем прежде. Недаром в современной Европе, миролюбивой Европе (в кои-то веки!) в высших органах власти так много женщин. Биологи отмечают, что женщины, с точки зрения эволюции, перспективнее мужчин. Они лучше умеют сдерживать агрессивные импульсы, разрушительные для любой популяции людей — от скромной ячейки общества, семьи, до его махины, государства. Это лишь повышает шансы популяции на выживание.

Нет на лице улыбки, и оно как в тени; стоит улыбнуться — будто душа нараспашку. Улыбка — это эсперанто рода человеческого. Чужие лексиконы, пусть даже они в ходу у братских народов, нам приходится подолгу зубрить, и всё равно мы понимаем иностранную речь с трудом, если не учили её с детства. Зато радость или огорчение бывают написаны на лице так внятно, что, кажется, не перепутаешь под любым созвездием. Даже слепые от рождения дети улыбаются с тем же выражением лица, что их здоровые сверстники.

В минувшем веке улыбки, конечно, обесценились. Если раньше приветливой, доброй улыбкой оплачивали благодеяние, заменяя движением губ звон золотой монеты, то теперь улыбаются на каждом шагу, как сыплют медяки на паперти. Улыбка весь день, словно приклеена к лицу человека, не сходит с его губ, — спасибо стоматологам! — не гаснет. Прямо электрическая лампочка какая-то, сияет себе, сияет. В ней нет ничего от осмысленного мимического акта. Улыбаются походя, это ничего не стоит — и ни о чём не говорит.

Еще в ХIХ веке было замечено, что наигранная улыбка отличается от искренней даже тем, какие мышцы сокращаются. Если ребёнок улыбается постороннему, то делает это одними губами. А вот стоит завидеть мать, как моментально сокращаются ещё и мышцы глаз. Он радостно смотрит на дорогого ему человека. Как показали опыты, редко кто может, имитируя улыбку, улыбаться искренне — и губами, и глазами. Это свидетельствует о том, что мы управляем работой лицевых мышц не только волевым усилием, но и бессознательно, рефлекторно.

В арсенале человека имеется до трёх тысяч мимических выражений. Одних только улыбок — семнадцать видов. Улыбка вежливая, робкая, натянутая, радостная, печальная, нервная, наглая… И всякий раз задействованы иные мышцы.

Американский антрополог Пол Экман составил своего рода лексикон человеческой мимики — пятисотстраничную „Кодовую систему выражений лица“, где педантично описаны все гримасы, на какие только способен человек, в том числе даны точные параметры мышечных сокращений, создающих то или иное „лица необщее выраженье“. Быть может, мимика — самый эффективный способ выражать свои чувства. Десятки мышц, сокращаясь с точностью до миллиметра, придают лицу, щекам, глазам, лбу и бровям своё особое выражение. Тут правда отстоит на волосок от лжи.

Так, наигранные выражения лиц оказываются слегка асимметричными. Если правша улыбается человеку, которого не любит, то мышцы левой половины его лица особенно старательно подчёркивают улыбку. Кроме того, неискренняя улыбка появляется на лице чуть быстрее подлинной. Впрочем, это выдают лишь точнейшие измерения. Человек бывает поразительно неискусен, когда, глядя на лицо, улыбнувшееся ему, пытается понять смысл загадочной улыбки. Можно ли ей доверять? Нет? В опытах Пола Экмана и Морин ОСалливан даже психологи ошибались в каждом втором случае, оценивая видеозаписи, на которых были запечатлены улыбающиеся люди. С таким же успехом можно без долгих рассуждений подбросить монетку, пытаясь понять, льстит ли вам любимый человек или демонстрирует искреннее расположение.

По-видимому, не случайно большинство людей так ненаблюдательны, что не могут различить под маской радушия её тёмную, лживую изнанку. Мы — существа социальные; мы не способны выжить в одиночку в этом мире. Поэтому обречены причислять к своим друзьям даже тех, кто в глубине души равнодушен к нам. Мы прощаем им и нелюбовь, и равнодушие — лишь бы не превратить их во врагов. Улыбка — это компромисс, который устраивает обычно и тех, кто её демонстрирует, и тех, кому она адресована.

…Вот так и живёшь день за днём, с принуждённой улыбкой на лице, со спокойными, водянистыми мыслями, холодной головой. И только в уголке мозга мерно, как призыв о помощи, звучит та же самая фраза: „Приди, день радости!“ Заклинание это странно, как все суеверия, но что-то, может быть, впрямь изменится, твержу себе я.

Сексуальные расстройства

Не модулированная, как у мужчин, а преобладающая роль психологической стороны полового удовлетворения над чисто физической – одно из основных положений женской сексопатологии. Формирование либидо и характер половой функции женщины зависят не столько от интерорецептивных специфических влияний и уровня эстрогенов в крови, сколько от бесчисленных экстерорецептивных и психологических факторов. Половая функция женщины не может рассматриваться поэтому в чисто физиологическом аспекте; решающее значение приобретает здесь не столько условнорефлекторные реакции, сколько межличностные эмоциональные связи, общественные и культурные отношения.

Необычайная зависимость сексуального удовлетворения женщины от всевозможных отвлекающих внимание и расхолаживающих эмоций не нуждается в доказательстве. Неожиданный телефонный звонок, недвусмысленный скрип кровати, присутствие кого-либо в соседней комнате, спящий ребёнок и т.д., постоянная аффективная напряжённость и любые негативные эмоции, сопряжённые с переутомлением или какими-либо неприятностями, оказываются причиной половой неудовлетворённости женщин и в конечном счёте их сексуальной «неполноценности». Мужчина способен большей частью довести половой акт до оргазма даже с не нравящейся ему женщиной; у женщины, которой безразличен или тем более антипатичен мужчина, оргазм обычно не возникает. Как утверждают сексопатологи, для получения оргазма женщина должна видеть в мужчине «если не героя, то уж, во всяком случае, человека, к которому она испытывает уважение» (Г.С. Васильченко 1977). Именно отсутствие автоматизированного оргазма при половом сближении обуславливает, скорее всего, столь значительное число (от 25 до 45% и более, по данным различных авторов) женщин, которые оргазма вообще не испытывали вообще и что это такое не знают.

Ну, кто из нас в детстве не любил мягкие игрушки, особенно забавных мишуток? Наши дети, тоже приходят в полный восторг от этой приятной и мягкой на ощупь игрушки, которая носит смешное имя Teddy. Нет лучшего антистрессового препарата, чем этот добродушный медвежонок. В глазах всеми любимого Teddy можно увидеть только доброту: они живые, умненькие и наполнены самыми положительными эмоциями. Конечно, наши дети, да и мы тоже питаем особую любовь к этому игрушечному созданию, которое для нас, как живое существо. Дети делятся с медвежонком Teddy своими мыслями, а возможно и самыми заветными тайнами. Teddy – это нечто большее, чем обычная игрушка, этот мишутка был для многих из нас первым другом.
Из чего же сделан Teddy, которого все мы так обожаем? Ведь только эта феноменальная игрушка- мишутка Teddy вызывает у нас столько положительных эмоций и доставляет неподдельную радость.
Изначально мишутки по имени Teddy изготавливались, из самого что ни на есть натурального меха. Лапки медвежонка Teddy создавались из натурального замша или дорогой ткани. Но данные материалы недолго использовались в изготовлении медвежат Teddy, поскольку спрос на данную продукцию был слишком большим, начался настоящий Teddy -бум, поэтому производители были вынуждены заменить натуральный медвежий мех чем-то другим. Это бы грозило исчезновению медведей с лица Земли. В скором времени, в производстве забавных медвежат Teddy стали широко использовать такой материал, как плюш.
На смену классическим Teddy, пришли с затрагивающим душу названием мишутки Me to you. От классического Me to you его наследники отличались своей серой шкуркой. Материалом для изготовления мишутки Me to you служил мохер, который было принято проклеивать на специальной тканевой основе.
Данный материал также особо популярен среди большого количества теддистов-рукодельников, поскольку работа своими руками ценится сейчас гораздо выше, коллекционирования. В своей работе мастера широко используют и такие материалы, как хлопок, фетр, альпака, искусственный мех, ну, и, конечно же, плюш. Благодаря большому разнообразию материалов, из которых начали изготавливать мишуток Teddy, каждая игрушка становится яркой индивидуальностью, совершенно не похожей на своих собратьев.
Глазкам Teddy всегда уделялось особое внимание. Не зря же в народе говорят, что глаза – это зеркало души. Так и с Teddy. Именно в глазах живет душа медвежонка, и дети это чувствуют за что, собственного говоря, и не чают души в Teddy. У самых первых мягких медведей Teddy глаза были изготовлены из матовых пуговиц. В наше время «зеркало души» Teddy может быть, как матовым, так и прозрачным или с прорисованной радужкой. Но, все классические мишки носили сугубо стеклянные глазки, благодаря чему они были всегда наполнены живым взглядом и душевной добротой. Особенное впечатление, как на детей, так и на взрослых производят отчасти печальные глаза плюшевых мишек me to you. Такой эффект достигается за счет близкой посадки глазок, их небольшим размером и своеобразной структурой.
Первые мишутки Teddy выпускались с носиком, вышитым ниткам. Такие особенности сохранились только у экземпляров Teddy из частных коллекций. У мишек me to you носик либо пластиковый, либо стеклянный.
Для того чтобы медвежонок Тедди был мягким и объемным, для его набивки использовались овечья шерсть, копра или древесные стружки. Сейчас же дело обстоит немного по-другому. Для набивки Teddy широко используются такие материалы, как комфорель, стеклянный или минеральный гранулят. Подлинность мишутки Teddy довольно легко определяется наощупь, поскольку в поддельных игрушках чаще всего используется синтепон.

В трансе возможно - всё!

После школы (1965) я решился поступать в университет, где можно изучать математику. Возможно потому, что это был единственный предмет в школе, который мне давался легче других. Задачи, особенно по геометрии, я щелкал изумительно быстро. Учительница, - чтобы я не бездельничал на уроке, пока шло объяснение условий задачи для самых слабых в классе, - давала мне индивидуально самые трудные задачи. Итак, решено, поступаю на физико-математический факультет!

Я выбрал город Владивосток. И вот поездом № 186 из своей деревне Березовка в Амурской области, почти двое суток в пути я и моя одноклассница добирались в далекий город Владивосток. Это было мое первое такое далекое путешествие. Раньше я никогда не был в большом городе, не представлял масштабы и особенности жизни его. Разве, что по фильмам в кинотеатре. Мы приехали рано утром, город сразу ошеломил шумом и многолюдностью. На вокзале было как в муравейнике, я держался ближе к своей однокласснице, она быстро сориентировалась, мы взяли такси и доехали до места, где жила ее тетя. Выпил по чашке чая, я взял документы и поехал отдавать их в приемную комиссию университета.

Меня посадили на троллейбус (даже это название - я узнал позже). Нормально добрался до остановки троллейбуса возле парка, а там пешком, как мне объяснили одноклассница и ее тетя, добрался на ул. Суханова, д.8, где располагался корпус физмата ДВГУ. Получил направление в общежитие. И тут возникла проблем. А где мои вещи? Где живет тетя? Я не знаю адреса, ни название улицы, ни номера дома, ни номера квартиры. Я не знаю Фамилии и имени ее. Я не знаю: на чем именно я добирался сюда, какой номер транспорта, на какой остановке живет тетя? Я один в большом городе, и я заблудился. Я один в большом городе, деревенский мальчишка. В школе я увлекался туризмом, ходил в многодневные походы, но сейчас это никак не поможет мне. Первое, что пришло в голову: пойти в милицию. Я попал на прием к начальнику районного отделения милиции. Он выслушал мою просьбу помочь мне, задал вопросы, на которые я не знал как ответить. В конце концов, я попросил показать мне карту города, он подвел к карте во всю стену, и мне стало плохо. Ходить в походы и уметь ориентироваться на местности – одно, а вот карта города это что-то непознаваемое.

Хотелось плакать. Позвонить домой я не мог, дать телеграмму тоже, с собой не было денег, все осталось в чемодане у тети. Проблема. Я сел на скамейку в парке и тупо смотрел на людей, гуляющих в парке. Одно я знал точно, что остановка была конечной, и знал, где она находится. Решил так, сажусь на любой транспорт и еду обратно. Буду смотреть в окно на туже сторону улицы, что рассматривал при поездке в университет. Да, вроде было это здание, и вот эта будка, и это кинотеатр, и, кажется, это место проезжал…. Так я ехал минут двадцать, троллейбус повернул вправо… да вроде был поворот, только влево… значит, правильно…несколько остановок… что-то толкнуло…. Я встал и вышел на одной остановке…. перешел дорогу… куда дальше? Все дома как грибы… одинаковые…пятиэтажные хрущевки… пошел по наитию… вроде этот…. А какой подъезд?... выбрал наугад, точнее по наитию…. Какой этаж? Не знаю….по наитию… на площадке три квартиры…. Какая из них? … звоню по наитию… открывают…. Это моя одноклассница.

Есть история про Милтона Эриксона, известного американского психотерапевта, когда он был еще мальчиком.

К ним на ферму забрела лошадь. И никто не знал, чья это лошадь. Милтон сказал, что берется доставить эту лошадь хозяину. Мальчик сел верхом и отправился в путь. Через несколько часов он передал лошадь хозяину, который был очень рад.

– А как ты узнал, что это моя лошадь? - спросил фермер.

- Я не знал. Лошадь знала и привела меня на вашу ферму.

Когда мы ехали в такси, и когда я ехал в троллейбусе в университет, то я смотрел в окно и фотографировал в свое бессознательное слайды местности. Бессознательное все запоминает. Далее в трудный момент я просто впал в состояние транса, и далее как животное, по наитию, доверяясь звериному чутью, шел по следу. Бессознательный ум помогал мне, давая сигналы подтверждения мне, когда я двигался в правильном направлении. И получилось. Аллилуйя бессознательному мозгу. Вот так состоялась встреча, далеко не первая со своим бессознательным, которое я очень люблю, уважаю и боготворю.