Сказка про необычные очки
В это хмурое утро позднего ноября, Эдик вышел на прогулку с Кнопой раньше обычного – днем ему предстояла поездка к друзьям в Питер. Впереди было четыре выходных праздничных дня, и у Эдика были большие планы на них…
Кнопа – небольшая рыжая такса – неспеша бежала по тропинке Измайловского парка, по ходу обнюхивая близлежащие кусты. Под ногами похрустывала опавшая листва, тронутая первым серьезным в этом году морозом… Внезапно, что-то в кустах привлекло внимание собаки, она подбежала к непонятному предмету, частично занесенный листьями и припорошенный тонкой пудрой инея, и стала его обнюхивать, скуля и повизгивая. Эдик, будучи весьма любопытным молодым человеком, поднял непонятный предмет и рукой в перчатке стряхнул налипшую на него листву. В руках у него были солнцезащитные очки, самые классные, какие он когда-либо видел в жизни! Обтекаемые линии необычной формы, похожей на крылья летучей мыши, серебристая окантовка дужек, блестящий глянец темного стекла… Студент-первокурсник, из небогатой московской семьи врача и учительницы, никогда в своей жизни не имел ничего подобного. «Вот похвастаюсь перед друзьями!» – подумал он, и побыстрее сунул находку в карман куртки.
Прошел месяц.
Эдик и Лена стояли на краю большой площади, одной из транспортных развязок большого города, и смотрели на спешащую по своим делам толпу, гудящие маневрирующие в плотном потоке машины…
– Зачем ты меня сюда привел? – спросила Лена. Они познакомились всего пару дней назад, странноватый парень чем-то привлек ее внимание, было в нем нечто непонятное, какая-то загадка …
– Посмотри внимательно – обычный будний день, все как всегда, не так ли? – ответил Эдик, – а теперь я хочу, чтобы ты надела ЭТО, – и с этими словами протянул Лене солнцезащитные очки необычной формы.
– Это и есть твоя страшная тайна? Ну, хорошо! – и с этими словами Лена надела протянутые ей очки.
Мир дрогнул, поплыл темной пеленой, и стал другим. Прямо в центре площади, как будто из ниоткуда, материализовался силуэт гигантской статуи. Огромная жужелица, казалось, присосалась к мостовой, а вокруг, как ни в чем не бывало, струился людской поток.
– Ой, что это??? – взвизгнула Лена – это совсем, совсем не смешно!
– Смотри. Смотри внимательно.
В серой мути, Лена увидела нити, похожие на тончайшую паутину, тянувшиеся от гигантского насекомого к идущим мимо людям и машинам. А люди…они тоже до ужаса изменились. Лица прохожих как будто припорошил серый пепел, многие из них стали гротескно уродливыми, ассиметричными, покрытыми язвами и шрамами… Машины, казалось, проела ржавчина, и было в них нечто болезненно неправильное…А дома…дома смотрели пустыми глазницами окон, темными пастями арок, облупившейся краской и покосившимися как после бомбежки балками.
– Что ЭТО ТАКОЕ? – Лена была на грани истерики.
– Хочешь правду? Так вот, я не знаю! Похоже, это истинное лицо нашего города. Думаешь мне легко? Тогда, в первый раз, я подъзжал к Питеру…одел очки, на друзей хотел впечатление произвести …и увидел ЭТО.
– Насекомых?
– Насекомые только в Москве… на разных площадях… жужелицы, богомолы, тарантулы…а там, до горизонта, вздымалась голова гигантской Черной Лошади. Точнее не совсем лошади… зубы у нее как у рептилии, в виде конусов… впрочем неважно…
Эдик как то сжался и поник.
– Я не знаю, что с этим делать. Совсем не представляю. Ты – первый нормальный человек в ТОМ мире, нормальный, в смысле, без уродливых язв и всего такого…потому я и выбрал тебя. Что это за статуи, кто их устанавливает, когда и зачем, я не знаю. За последний месяц их количество увеличилось – я обнаружил их еще в четырех новых местах, на площадях, на которых раньше их не было. И еще.. мне кажется, это не совсем статуи. Они..они как будто живые, точнее, не совсем мертвые…и они пьют душу из живых…а, черт…
– А в других городах?
– Не знаю. Честно – не знаю. Может и есть еще места, куда они не добрались.
– Но ведь должны быть и другие, кто их видит, те, кто сделал эти очки!
– Этого я и боюсь. Но ничего. Вместе, мы что-то придумаем. Теперь я знаю, что не один. Ты ведь со мной?
– Ну еще бы! Я тоже хочу знать правду о мире, в котором живу.