Перкунас
Перкунас [литов. Perkūnas, прус. *Perkun(a)s], Перконс (латыш. Pērkōns, ср. также литов. perkūnas, «гром», perkūnija, «гроза», perkūnúoti, «греметь», латыш. pērkōns, «гром», прус, percunis, «гром»), в балтийской мифологии бог грома, молнии, дождя.
Восходит к образу индоевропейского громовержца, имевшего родственное наименование с основой *Per(k) (см. в статье Индоевропейская мифология); ближайшие параллели — славянский Перун (ср. также белорусского Пяруна, которому присущи многие черты П.), древнеиндийский Парджанья, хеттский Пирва, возможно, албанский Perёn-di, фракийский Περχων и др. Из балтийского было заимствовано имя мордовского громовника Пурьгине-паза, финское и саамское обозначение чёрта — Перкеле (ср. эст. põorgu, «преисподняя»).
Характерно, что и одно из имён жены громовержца — Perkūnija, образованное от того же корня, совпадает с литовским обозначением грозы и русским топонимом Перынь — святилищем Перуна на возвышенности у Новгорода, древнеисландским Fjrgyn, именем матери громовержца Тора (ср. галльск. Αρχυνιαoρη, Hercunia silva, латино-герм. Fergunna, древневерхненем.
Virgunnia как обозначение соответствующего топонима — горы или леса на возвышенности, ср. готск. Faírguni, «гора»), хетт. peruna, «скала», древнеинд. párvata, «гора», и т. п., что указывает на связь имени громовержца с горой, возвышенностью.
Вместе с тем его имя часто сравнивается с индоевропейским названием дуба — ср. латинское quercus из *perks и т. п. Древнейшие известия — русский перевод «Хроники» Иоанна Малалы (вторая половина XIII в.), где говорится о поклонении «Перкоунови рекше громоу», и «Лифляндская рифмованная хроника» (около 1290) с упоминанием идола Perkune.
Особое положение занимает П.—Перкунс в прусском пантеоне. Симон Грунау («Хроника», начало XVI в.) в описании прусского знамени помещает Перкунаса, изображённого в облике гневного мужчины средних лет с вьющейся чёрной бородой, увенчанного пламенем, между юношей Потримпсом и старцем Патолсом.
То же центральное положение занимает П. в описании священного дуба в святилище Ромове; перед ним горел неугасимый огонь — символ бога. П. посылает дождь, гром и молнию, пруссы взывают к нему при молениях, ему служат специальные жрецы.
В сочинении «Constitutiones Synodales» (1530) П. упомянут в списке богов перед богом преисподней Пеколсом и отождествляется с римским Юпитером, как и в «Судавской книжечке», где П. (Parkuns) упоминается в связи с ритуалом чествования козла — животного П. У Я. Малецкого и Я. Ласицкого (XVI в.) П. (Pargnum) — бог громов и бурь. В триаде прусских богов П. символизирует высший подъём производящих сил (в том числе вегетативный, — ср. связь П. с летом, дубом), мужество, успех, а также верхний мир, небо, дождь, гром, небесный огонь (молнию) как космологические элементы, в отличие от Потримпса (земля, урожай, злаки) и Патолса (преисподняя, смерть).
Как небесное (атмосферное) божество прусский П., по-видимому, помощник и исполнитель воли Диевса — Окопирмса, но превосходит высшего бога по актуальности для человека и конкретности мифологических функций.В восточнобалтийской традиции описания П. как злого духа, демона, идола встречаются в христианских сочинениях: в «Хронике» Малалы, сочинении Я. Длугоша (XV в.), где П. отождествляется с Юпитером, почитаемым в виде молнии, и др. Главный источник реконструкции образа П. и связанных с ним мифологических сюжетов — народные песни.
По песням о «небесной свадьбе» (см. в статье Балтийская мифология) реконструируется вариант мифа, где солнце изменяет П. с месяцем, за что П. разрубает месяц мечом. Согласно другим вариантам, месяц покидает солнце после свадьбы, и П. наказывает его; П. (или сын бога Dieviš) присутствует на свадьбе зари Аушры или дочери солнца; раздражённый П. по дороге на свадьбу разбивает дуб солнца; в поездке на свадьбу его сопровождает солнце с приданым; П. подносит дубу золотой пояс и т. п.Иногда в этих сюжетах П. заменяет бог Диевас или упоминается вместе с громовником пляшущим (на свадьбе?), а также фигурируют сыновья Диеваса — мотив, параллельный мифам о детях или сыновьях П. (ср. также Перкуна тете — Perkuna tete у Ласицкого — «тётка П.», мать грома и молнии, омывающая запылённое солнце, прежде чем выпустить его в небо на следующий день).
Упоминается четверо сыновей П., что, по-видимому, связано с его сезонными ипостасями (ср. литовскую формулу: «Перкунасов четверо: восточный, западный, южный и северный», причём нередко эти П. называются братьями), или семеро (могут соотноситься с днями недели), девять и просто много (ср. литов. Perkūnų yra daug, что точно соответствует древнерус. «Перунъ есть многъ»).
Помимо соотнесённости с четырьмя сторонами света и временами года П. связан с четвергом, днём П. (день громовержца во многих традициях: ср. полабск. Peräune-dån, «день Перуна», литов.
Perkūno diena, «день П.», соотнесение латыш, ceturdiena, «четверг», с днём грома, в старых источниках — с Юпитером), серединой недели, днём гроз и дождей, а также свадеб. Согласно данным фольклора, П. хотел жениться в четверг, но чёрт в этот день похитил его жену (Вайву, ср. литов. vaiva, «радуга», или, в реконструкции, Жемину; показательно, что некоторые женские занятия табуированы в четверг, с тем чтобы избежать вмешательства чёрта).
Чёрт (латыш, veins, литов. vélnias) в народных песнях — сниженный и христианизированный образ противника громовержца, бога преисподней и смерти Велса, Велняса. П. изгоняет за измену жену, а в некоторых вариантах и детей, сам остаётся на небе или, напротив, Диевас поднимает П. с земли на небо.
На небе находятся камни П. — мотив, связанный с индоевропейской мифологемой каменного неба. Жилище П. на земле приурочивается к возвышенности, высокой или каменной горе: ср. литов. топонимы типа Perkūnkalnis, «гора П.», или Griausmo kalnas, «гора грома».
На горе иногда упоминается дуб П. (ср. этимологическую связь имени П. с горой и дубом, а также литов. Perkūno ąžuolas, латыш. Perkona ozols, «дуб П.» в источнике первой половины XIX в.).
В дубе прячется чёрт, а П. раскалывает его молнией; в заговорах под дубом помещается змеиное гнездо (змеи — ипостась противника П.). П. преследует громами своего противника — чёрта, в реконструкции — Велса, Велняса, похитителя плодородия и скота.
Тот прячется в дереве, камне, превращается в различных хтонических или демонических животных — чёрную кошку, собаку, свинью, козла, в зооморфных представителей трёх стихий (воздуха, земли и воды) — голубя, ягнёнка и щуку, в корову (ср. латышские представления о чёрте с коровьими копытами) и человека. П. гонится за противником по небу (по каменным горам) на колеснице, каменной, огненной (литов. ugnies rãtai), иногда железной, красной, запряжённой парой (реже четвёркой, тройкой) коней (козлов) красной и белой (чёрной и белой) масти, в возке или в карете. (Ср. литовское божество коней и колесницы Ратайнича — у Ласицкого Ratainicza, от литов. rãtai «колесница»; мифологизированный образ колесницы — Большая Медведица.) Согласно жемайтским представлениям, П. может выступать и как всадник на огненном коне.
На небесной колеснице П. предстаёт в облике седого старика с большой бородой (разных цветов, в том числе медного), в белых и чёрных одеждах, держащим козла на верёвке в одной руке и рог или топор — в другой. Оружие П. — топор или молот, камни, меч, бьющий молниями, лук и стрелы, пули, палица, розги (бичи, ср. название П. Dievo rykštė, «бич бога», Диверикъзъ русской летописи), нож; оно может быть каменным, железным, медным, огненным.
Распря П. с противником может объясняться иногда и кражей у громовержца оружия, укрытием его под камнями. П. сам выступает как творец оружия (Akmeninis kalvis, «каменный кузнец») или ему помогает небесный кузнец Телявель.
По некоторым представлениям, молнии испускаются небесными жерновами (ср. общий индоевропейский корень *mel|| для балтийских слов со значением «молния», «молот», «молотьба»). Противник П. прячется в дупло дерева, камень (атрибуты П.); урочища и рельеф местности возникают во время преследования П. чёрта: ср. топонимы типа «река П.», «гора П.», «озеро П.», с одной стороны, и «болото чёрта», «камень чёрта», «озеро чёрта» — с другой.
Кульминационный момент преследования громовержцем противника — гроза; она не только очищает землю от нечисти и возвращает украденный скот, оружие и т. п., но и означает возвращение на землю плодородия, возрастающего (а не утаённого) богатства. С запретами и предписаниями, регулирующими поведение во время грозы, связаны табуированные звукоподражательные имена П. — литов.
Dundulis, Dundutis, Dūdų senis. Tarškulis, Tarśkutis, Blizgulis и т. п. Судя по описаниям ритуалов в честь П., громовержец занимал первенствующее место среди балтийских божеств в сфере культа и наделялся универсальными функциями, прежде всего носителя плодородия. Ср., например, ритуал вызывания дождя в Латвии (латинский источник 1610), совершавшийся на холме в роще, с жертвоприношением животных чёрного цвета, трапезой, возлияниями, призыванием П., соотносимого с огнём, и близкие южнославянские (ср. Додола, Пеперуда) и другие индоевропейские параллели, свидетельствующие о наибольшем развитии индоевропейского культа и мифологии громовержца именно в балтийской традиции.
Литература
:
Иванов В. В., Топоров В. Н., Исследования в области славянских древностей, М., 1974;
Bassanávičius J., Fragmenta mythologiae: Perkūnas — Velnias, «Mitteilungen der lituanischen literarischen Gesellschaft», 1887, Bd 2;
Balys J., Perkūnas lietuviu liaudies tikejimuose, в сборнике: Tautosakos darbai, t. 3, Kaunas, 1937;
Biezais H., Die Göttesgestalt der lettischen Volksreligion, Stockh., [1961];
его же, Die himmlische Götterfamilie der alten Letten, Uppsala, 1972;
Skardžius P., Dievas ir Perkūnas, «Adai», 1963, № 6;
Gimbutas M., Perkunas/Perun — the thunder god of the Baits and the Slavs, «Journal of Indo-European Studies», 1973, v. 1, № 4.В. В. Иванов, В. Н. Топоров.