Штирлиц – Драйзер (Стратиевская) – Часть 6
13. Драйзер — Штирлиц. Отсутствие полной суггестии по аспекту этики отношений
Как и любой программный этик, Драйзер способен очень глубоко сопереживать чужому горю, но как решительный – этик – квестим – инволютор он не способен афишировать своё сострадание. Поэтому Штирлиц его этикой отношений не внушается (а тем более, что она тоже квестимная (-б.э.1 — -б.э.5) и полной суггестии здесь быть не может) . Более того, когда Драйзер пытается проявить своё участие к Штирлицу, когда пытается сопереживать его проблемам, Штирлиц видит только то, что Драйзер проявляет свои чувства через силу — так, словно сам боится себя разжалобить (минуя запреты своей воинственной ЭГО – программы), а потому и сострадание его Штирлиц не воспринимает и не признаёт, этикой и добрыми советами его не внушается. И это ещё одно препятствие, которое ставит между ними разделяющая их, общая для каждого из них квестимность, заставляющая отторгать одноимённо заряженные полюса информационных аспектов их моделей.
Иное дело — деклатимная, миролюбивая этика отношений ЭИИ, Достоевского, суггестирующая ЛСЭ, Штирлица в их дуальных ИТО: +б.э.1 (ЭИИ) — -б.э.5 (ЛСЭ).
Сострадание — флаг и лозунг этики отношений Достоевского, копьё, которое он выносит далеко вперёд и которым “колит глаза”, взывая к совести людей и призывая их к снисхождению, жалости и состраданию. Сострадание в этике отношений Достоевского — это ещё и позитивный стимул на сверх – далёкое будущее, и яркая приманка для всех сомневающихся, посредством которой он притягивает к себе всё новые и новые группы последователей. В этике отношений Драйзера никакой аффектации вокруг сострадания, как такового, нет. Сострадание запрятано глубоко на дне души Драйзера. (Иногда так глубоко, что для него самого является открытием или сюрпризом.). Любое проявление сострадания, а тем более выраженное в каких – то конкретных, добрых, полезных делах, в конкретной помощи Драйзер предпочитает сохранять в тайне. А чуть только начинает её разглашать, чуть только начинает говорить об этом, как тут же начинает чувствовать себя предателем по отношению к собственной этической программе. Начинает ощущать себя отравленным бациллой тщеславия, начинает стесняться себя, своего поступка, своего честолюбивого поведения. А стоит только ему примириться со своим новым, беззастенчивым поведением, примириться с новой привычкой к саморекламе, как он тут же попадает на дельта – квадровую “ярмарку тщеславия”, а от ценностей своей квадры, своей диады и своей ЭГО – программы отказывает и отдаляется — предаёт их. И за это предательство жестоко расплачивается: стоит только ему начать умиляться своей добродетели, начать упиваться своим состраданием, — расплываться в нём, как в луже сахарного сиропа, как тут же, практически сразу начинается кардинальная ломка модели его ТИМа. Он теряет свойства решительного, теряет в себе качества воина, теряет доминирующую волевую сенсорику, теряет связь со своей квадрой и впадает в истерию непреходящего умиления, впадает в кликушество. Тает, чуть ли не плача, от умиления к самому себе, становится взвинченным, истеричным, эмоционально экзальтированным. Ловит благодарность всех и каждого за каждый свой добрый поступок. Ловит комплименты льстецов, которые только что не причисляют его к лику святых. Ловит “знаки внимания”, направленные на него свыше. Ловит “благодать”, которая вот – вот должна на него снизойти, ходит как “Саул во пророках” и рассказывает о своих предчувствиях, предвидениях, предзнаменованиях. Прислушивается и присматривается к “знамениям” и “знакам” извне, погружаясь в безумие и мистицизм всё глубже и глубже. Заканчивается для него всё это плачевно.
Во избежании всех этих разрушений, на модель ТИМа ЭСИ (Драйзер) самой его этической ЭГО – программой наложен запрет на внешнее и броское проявление милосердия. На страже этого запрета стоит и творческая волевая сенсорика Драйзера (+ч.с.2), которая заставляет Драйзера быть сдержанным в проявлении своих чувств. (А особенно тех, которые в первую очередь размягчают его самого.)
Драйзер может быть “воином милосердия” по долгу службы (работая где – нибудь в МЧС). Может жизнь положить, защищая обиженных и угнетённых, организуя для них приюты и собирая гуманитарную помощь (социал). Может отправиться в горячую точку с гуманитарной миссией и будет счастлив погибнуть, выполняя свой долг. Но утопать в розовом сиропе демонстративного проявления милосердия он не будет. Он имеет права делать это в интересах своей воинственной, социальной ориентированной ЭГО – программы.
В рамках программной этики отношений Драйзера (-б.э.1) добро делается только тайком — так, чтобы этого никто не видел. Со стороны кажется, что Драйзер просто никому не причиняет вреда, что уже само по себе располагает к нему людей (но опять же не слишком явно).
— Всё это само по себе хорошо…
— Но не достаточно для того, чтобы Штирлиц внушался этикой отношений Драйзера.
Стараясь сделать своё этическое влияние более убедительным, Драйзер невольно отходит от своих исконных позиций (-б.э.1) и сближается с этикой отношений Достоевского (+б.э.1). Становится её имитатором. Штирлица это на какое – то время устраивает. успокаивает (особенно, когда он видит, что о благодеяниях Драйзера начинают говорить). Сам Драйзер при этом втягивается в “чужую игру”, попадает на чуждое ему поле возможностей, которыми не может располагать и в котором чувствует себя, как на минном поле (или как в заминированном лабиринте, через который он должен пробираться на ощупь, вслепую). Попадает в чуждую ему систему оценок, далёких от его исконной системы координат. И, что тоже немаловажно, — попадает на дельта – квадровую “ярмарку тщеславия”, — этот жуткий и губительный для его чести и совести “лохотрон”, который всё глубже затягивает его в воронку, пошлого, глупого снобизма и мелочного честолюбия, которое захватывает его, увлекая мнимыми ценностями, всё сильней, “заглатывает” его, как Левиафан и увлекает на дно, в самую пропасть страстей всё глубже и глубже.
14. Драйзер на дельта – квадровой “ярмарке тщеславия”
И тем не менее, во всём, что касается отдыха, впечатлений и развлечений, Штирлиц оказывается для Драйзера самым удобным и самым приятным партнёром, знающим толк в удовольствиях, обладающим хорошим вкусом, тонко чувствующим красоту. В компании Штирлица бывает приятно путешествовать, отдыхать на модных курортах, ходить на премьеры, посещать светские рауты.
Всё это хорошо до тех пор, пока не приходится в кругу новых знакомых рассказывать о своих впечатлениях, входя в образ человека, исключительно глубоко и тонко воспринимающего красоту. Когда Драйзер попадает в такую “воронку”, — когда его захлёстывает желание не хуже других описать всё увиденное и пережитое, — он чувствует себя предателем по отношению к своим собственным чувствам, эмоциям, впечатлениям, которые при любых условиях хотел бы сохранить для самого себя нетронутыми и чистыми в своей первозданной ясности и красоте. Выставлять их напоказ в качестве доказательства своей способности глубоко и тонко чувствовать красоту — значит предавать самого себя и всё самое сокровенное в себе.
По счастью, у Драйзера не лучшим образом вербализуются аспекты, касающиеся анализа его ощущений и описания его впечатлений (+ч.э.7 и -б.с.8). Поэтому его рассказы о путешествиях чаще носят критический характер и производят на гостей шокирующее впечатление, за что ему потом влетает от Штирлица, у которого эти аспекты находятся на позициях творческой и ролевой функций (-б.с.2 и +ч.э.3). Так что и исправлять положение, — развлекать публику занимательными рассказами о путешествиях, подкрепляя их сделанными им самим фотографиями и видеофильмами, опять же приходится Штирлицу.
Хуже, когда Штирлиц (в угоду компании) заставляет Драйзера выносить эти впечатления на публику в более яркой (а часто и вызывающей) форме. (Например, предложит исполнить какой – нибудь экстравагантный, экзотический номер: “А вот у нас Зиночка разучила в поездке одну йеменскую песню. Я не смог запомнить эту мелодию, а она сумела. Зиночка, спой…”).
Драйзер очень не любит “отрабатывать номер”, который выставляется как “лот” на “ярмарке тщеславия”. Но если номер уже “объявлен”, приходится его исполнять, “отрабатывать” — не подводить же партнёра!
Ломаться и заставлять себя долго упрашивать Драйзер тоже не любит. Жеманство ему претит. И всё, что заявлено и обещано публике, он всегда выполняет, чего бы ему это ни стоило, даже, если ради этого приходится выглядеть смешным и нелепым. (Поэтому терпеть не может игру в фанты и прочие каверзные приколы и шутки, коими изобилуют развлечения в дельта – квадре.) Находясь рядом с партнёром (а тем более, таким представительным и солидным, как Штирлиц), утешает себя хотя бы тем, что не поставил его в ещё более неловкое положение своим отказом и не испортил общего весёлого настроения.
В партнёрство со Штирлицем Драйзеру приходится довольно часто “отрабатывать номер” на “ярмарке тщеславия” — что – то специально для неё разучивать, что – то подготавливать, исполнять. Драйзер, воспитанный в четвёртой квадре, чувствует себя в этих условиях сравнительно благополучно. И то, только благодаря тому, что заранее тщательно подготовил своё выступление, придирчиво оценил его как исполнитель и как режиссёр и теперь может представить его на суд даже самой взыскательной публики, не боясь особенно выглядеть смешным (подстраховка по интуиции потенциальных возможностей). Хотя, конечно, каждое такое “выступление” стоит ему огромного напряжения сил, здоровья и нервов. Но если это радует его партнёра, на эту жертву он может пойти.
Гостей Драйзер принимает великолепно. В отличие от Достоевского, он не мучается вопросом, чем развлечь и чем удивить своих гостей, поэтому, даже при наличии скромных средств, может любой приём превратить в яркое, незабываемое (феерическое!) событие.
Без консультанта и распорядителя Драйзер может устроить настоящий сенсорный праздник своим друзьям, и Штирлица это радует. Хуже, когда Драйзер приводит Штирлица в какую – нибудь простую, демократичную (артистическую, богемную) компанию, где обстановка шокирует и разочаровывает.
Разочарование в друзьях своего друга, разочарование приёмом, угощением, праздником (как и все в дельта – квадре) Штирлиц переживает болезненно. Вплоть до того, что исправлять свою оплошность Драйзеру уже не приходится. Просто потому, что его отношения со Штирлицем могут уже на этом закончиться. (Особенно, если отношения ещё не закрепились официально. Как это было, например, когда одна девушка (начинающая художница – Драйзер) имела неосторожность пригласить своего друга – Штирлица (скромного, застенчивого юношу) на праздничную вечеринку в изостудию. Когда паренёк (этакий “домашний мальчик”) увидел, что там происходит по праздникам, посмотрел, как развлекаются художники в свободной и непринуждённой обстановке, как они чудят, кто во что горазд, — кто – то швыряется стульями, кто – то — бутылками, кто – то льёт разбавитель в салат, кто – то намазывает гуашь на хлеб и скармливает этот “бутерброд” соседу, — он очень быстро покинул торжество и больше с этой девушкой не встречался, хотя она во всём этом безобразии участия не принимала, просто слишком спокойно относилась ко всему, что происходит вокруг.)
15. Драйзер. Испытание славой
Драйзер испытывает неловкость и раздражение всякий раз, когда его скуки ради или из праздного любопытства расспрашивают о его творческих пристрастиях, увлечениях, успехах и достижениях (следствие проблематичной интуиции потенциальных возможностей (+ч.и.4), связанное со страхом невозможности насытить амбиции и удовлетворить любопытство своих “болельщиков”: сегодня есть о чём рапортовать, а завтра — как знать, может удача от него и отвернётся!). Драйзеру неприятен ажиотаж самозванных “болельщиков”, устраиваемый вокруг его творческих изысканий (тем более, что каждый из них вскоре начинает его “опекать”, контролировать; заставляет отчитываться о проделанной работе, проявляя себя строгим и суровым наставником).
То, что его действительно волнует, Драйзер предпочитает скрывать глубоко в себе. Если разоткровенничается с посторонними, сам первый будет испытывать неловкость перед самим собой, сам первый будет себя за это корить.
Его нежелание рассказывать о себе, о своих творческих успехах, достижениях, планах часто настраивает против него окружающих, — преимущественно, дельта – квадралов, проявляющих особый интерес ко всем новым, ещё не выявленным или нереализованным в полной мере талантам. Им бывает неприятна его скрытность, которую они воспринимают как знак антипатии и недоверия к ним (что, впрочем, Драйзера волнует в наименьшей степени).
Хуже всего, когда его начинают засыпать вопросами относительно конечных результатов его труда. (Что – нибудь вроде: “Когда состоится Ваш концерт?”, “Когда откроется Ваша выставка?”, “Когда выйдет Ваша новая книга? Мы так ждём! Так ждём!..”)
Драйзер не терпит, когда вокруг его творчества разгораются страсти, нагнетается напряжение, устраивается суета. Во всём этом ему видится нездоровое отношение к его творческому потенциалу, нездоровый интерес лично к нему, его успехам и достижениям. Чем больше напрягают Драйзера понуканиями, советами и предостережениями, тем хуже он работает, тем больше вероятность срыва от моральных и психологических перегрузок.
Единственное спасение — предельно отдалиться от “болельщиков”, уехать куда – нибудь от них подальше и спокойно поработать для себя, утаивая от всех свои дальнейшие планы, намеренья, замыслы. Потом, конечно, бывает трудно возвращать себе интерес публики, но ради спокойной и продуктивной работы приходится жертвовать многим: тому, кто большую часть жизни посвятил служению творчеству, слишком хорошо известно, как быстро восторг “обожателей” сменяется ненавистью, восхищение — завистью, поддержка — кознями, комплименты — злословием.
Драйзер быстро устаёт от всего этого. В таком окружении он чувствует себя, как в лабиринте кривых зеркал — теряет себя, теряет ориентиры и цели, поэтому и держится от всего этого на расстоянии. Бежит от суеты, от соблазнов, искушений и раздражителей. Уходит в себя, замыкается в себе. И только в себе, в своём мастерстве, в своих чувствах, воспоминаниях, впечатлениях, в обнадёживающих планах на будущее находит силы для своей новой работы, находит импульс для творчества и вдохновения (интроверт).